I am evil.(c)| In hero we trust.| Пряник должен быть в очках
Название: Мне плохо здесь, возьми меня отсюда.(с)
Автор: dear_sixsmith
Бета: Ито Хироко
Пэйринг или персонажи: Зимний солдат-Баки Барнс, Стивен Роджерс; Тони Старк, Наташа Романоф, Брюс Беннер, Клинт Бартон эпизодически
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен
Предупреждения: Баки вернулся, он все помнит и не хочет вновь причинить кому-то вред. Стив пытается достучаться до него и привести все в хоть какое-то подобие порядка. Куча флэшбеков.
Размер: предполагается миди
читать дальшеНа город опускаются мягкие сумерки, зажигаются фонари, и небо дышит легким морозом. В просторной палате, выкрашенной в нежно-персиковые тона, на низкой прикроватной тумбочке мягко светится старая, потрепанная настольная лампа. Сейчас кто-то мог бы сказать, что она винтажная, но человеку, попадающему в небольшой круг ее света, она подходит как нельзя кстати.
Стив что-то бездумно чертит карандашом в старом блокноте и изредка бросает взгляд на человека, лежащего на кровати. Они нашли его двое суток назад, когда он едва-едва сросшейся правой рукой пытался избавиться от левой. Тогда Стив с ужасом подумал, что, если бы они дали ему еще пару-тройку часов, у него бы все получилось. В тот момент он смотрел потерянно и зло и даже не стал сопротивляться, когда они забирали его. Хотя Стив сильно сомневался, что в том своем состоянии он мог бы оказать хоть сколько-нибудь серьезное сопротивление. Истощенный, еле держащийся на ногах - не иначе как решил сам от себя избавиться, предварительно отторгнув все лишнее.
Стив смаргивает сонливость и вновь вглядывается в знакомые черты. Во сне Зимний солдат вовсе не кажется угрюмым и грозным, его лицо разгладилось, и он словно стал гораздо моложе. Как тогда, еще до войны. Стив хорошо помнит это время: попытки вытащить его на танцы, познакомить с очередной девушкой, а потом неудачи, которые он сам считал самым большим своим достижением, и ночные посиделки до утра, и дрожание пламени множества свечей, и мягкие черты лица лучшего друга, которые он с непонятной ему самому жадностью переносил на бумагу. Баки был живой и шумный, постоянно что-то придумывал, шутил и никогда не мог усидеть на месте.
Это было аккурат после Рождества, Стив хорошо это помнит, Баки ушел рано утром и до самого вечера где-то пропадал. Когда Стив уже собирался идти на поиски, друг все же соизволил почтить своим присутствием маленькую квартирку, которую они вместе снимали. Блестя глазами, он сообщил, что Стив - болван, а еще, что у этого болвана сегодня именины. И достал из необъятных просторов своей рабочей куртки бутылку шампанского. Глаза Стива стали похожи на два блюдца.
— Где ты это взял?
— Какая разница? У нас же праздник, так давай праздновать! — Баки снял куртку, встряхнул ее, вызвав в прихожей небольшой дождик, и повесил на вешалку. По лицу его блуждала довольная ухмылка. На дворе стояло 26 декабря.
Почему он не сделал этого на Рождество, Баки не знает. Рождество они встречали как-то сумбурно, у него дома. Его мама пыталась быть радушной и милой, но она слишком сильно уставала на работе, да и не самое богатое угощение надо было разделить на всю семью и еще не забыть о Стиве. В результате они с Роджерсом закончили вечер в углу у окна, под елкой, где Стив смотрел на рождественские шарики и штрихами переносил их в свой блокнот, а Баки смотрел на Стива. В моменты, когда друг рисовал, он становился необычайно-красивым, и, если бы сам Баки умел рисовать, он бы изобразил его точеный профиль, слегка смазанный от неровного света старой гирлянды. Но рисовать он не умеет, а потому просто смотрит, запечатлевая в памяти каждую черту.
После полуночи они еще немного посидели с его семьей, а потом попрощались и пошли к себе - маме нужно было уложить младших спать, да и ей самой не помешал бы отдых. Ничего алкогольного на их празднике не было - было бессмысленно, да и дорого. Баки тогда долго думал о том, что праздник как-то не удался, потому что, когда они со Стивом вернулись в свою квартиру, то, не сговариваясь, сразу двинулись в сторону спальни, где потом долго разговаривали в темноте, почему-то шепотом, пытаясь хоть немного уловить дух Рождества. Но все равно не вышло. И тогда Баки решил, что у них будет свое собственное Рождество, пусть и чуть позже. В старом церковном календаре, который пылился дома на шкафу, он еще до праздников вычитал, что 26 декабря - день святого Стефана, а это значит, что у Стива именины. Отдать почти все заработанные деньги за бутылку с шампанским было, конечно, не самой хорошей идеей, но Баки это не смутило - хоть раз в жизни у них должен быть настоящий праздник, Стив его заслужил, особенно после такого тяжелого года.
Они сидели на полу под своей куцей елкой, которую приобрели по случаю, и решили, что лучше такая, чем совсем никакой, и Стив с благоговением наблюдал, как Баки пытается расправиться с пробкой. Он никогда прежде не пробовал шампанское, и теперь с детским восторгом ждал чего-то необыкновенного. Баки мягко посмеивался над ним, и, когда пробка взлетела к потолку, а у Стива сделалось абсолютно детское выражение лица, Баки с серьезным и торжественным видом разлил напиток по кружкам.
— С именинами, Стив, — говорит Баки и легко ударяет своей кружкой о кружку друга. Стив улыбается.
— С прошедшим Рождеством, Бак.
Напиток взрывается пузырьками на языке, Баки довольно щурится, а Стив улыбается ему, и кажется, он ничего вкуснее в своей жизни еще не пробовал.
Так они сидят целый вечер, пытаясь растянуть бутылку на как можно более долгое время, смеются, вдруг начинают драться подушками и Баки дает Стиву победить.
Алкоголь слегка туманит разум Стива, бой окончен, они снова сидят под елкой и он смотрит-смотрит-смотрит на Баки и думает, что Баки красивый. О чем он и сообщает лучшему другу, на что тот только улыбается. Стив порывается еще что-то сказать, но слова не идут, и он продолжает смотреть, и руки тянутся к блокноту, и ломаные линии ложатся на бумагу, и ему кажется, что сегодня он рисует так хорошо, как никогда.
Они ложатся спать перед самым рассветом, и в мягкой темноте комнаты Стивен шепчет осторожно, словно боясь спугнуть:
— Спасибо, Бак. Это было самое лучшее Рождество, - и ему кажется, он слышит, как Баки улыбается.
Стив усмехается и качает головой, размышляя о том, что это странно, как одновременно приятно и больно может быть от воспоминаний. Мониторы все так же тихо попискивают, возвещая о том, что с человеком, чьи показатели они фиксируют, все относительно хорошо. Стив очень хочет, чтобы он очнулся. И очень боится момента, когда это случится.
читать дальшеОн приходит в себя от яркого света, бьющего почему-то только в один глаз. Первым инстинктом становится отстраниться, уйти от раздражителя, и он поводит плечами, но что-то не пускает. Тогда он широко распахивает глаза и дергается сильнее, пугая этим резко отскочившего от него человека в белом халате. Доктор. Он в больнице. Привязан ремнями к койке. Его зовут Джеймс Бьюкенен Барнс.
– Баки?.. – Стив стоит совсем близко, просто не с той стороны, с которой стоял врач. Растерянность на его лице мешается с чем-то еще, с чем-то, что сложно определить. В руках он держит блокнот. У него мелко подрагивают пальцы. У него раньше никогда не дрожали пальцы.
– Стив, – выдыхает Баки и внимательно следит за выражением чужого лица. В глазах Стива вспыхивает что-то, уголки губ непроизвольно ползут вверх, он роняет блокнот на пол, тут же забывая о нем, и одним слитным движением придвигается ближе к его постели. Пытается что-то сказать, но смотрит Баки в глаза и словно натыкается на невидимую стену. Там студеный холод, от которого хочется отшатнуться. Подрагивающие крылья носа и сжатые в тонкую полоску губы дополняют картину. Где-то скрипит дверь – доктор решил самоустраниться – и в наступившей пронзительной тишине звучит один единственный вопрос:
– Почему ты не убил меня, когда у тебя была возможность? – он камнем падает в эту тишину, и она расходится медленными кругами.
Баки смотрит на Стива, все так же с вызовом, у него такое чувство, что его душат, прямо здесь, прямо сейчас, он не понимает, зачем они искали его, зачем нашли, зачем забрали. Он же ведь никогда не хотел воевать, просто так было нужно, чтобы защитить маму, защитить Стива, а теперь он чудовище, монстр, и реки крови разливаются у его ног. И Стив, за которым он в огонь и воду, которого он чуть не забил до смерти, Стив смотрит непонимающе, и как-то сдувается, словно из него выкачали весь воздух, радость гаснет в его глазах, он сутулится и выглядит, как щенок, которого только что пнули. А круги все расходятся и расходятся, а они смотрят друг на друга – и молчат. Что-то с тихим треском, мягким хрустом ломается внутри. Баки закрывает глаза – Зимний солдат закрывает глаза – они оба закрывают глаза, и сейчас один неотделим от другого. И ни один из них не видит, как плачет Капитан Америка, впервые понимая, что он потерял.
Это случается, когда он говорит Стиву, что собрался в призывной пункт. Роджерс не подает виду, что злится, что обижен, но стиснутые кулаки, красные пятна на лице и резкий приступ кашля выдают его с головой. Баки думает, что он, наверное, даже имеет право обижаться, но это глупо, и Стива ведь все равно никогда не призовут, а он, Баки, сможет сделать свой вклад в общее дело, постараться помочь тем, кто пытается не пустить врага к его матери, брату, сестрам, кто пытается не пустить врага к Стиву.
До самого вечера Стив молчит и делает вид, что не замечает ничего вокруг. Он сидит, уткнувшись в свой блокнот и усиленно что-то там черкает. Все попытки заговорить с ним сходят на нет, и теперь уже злиться начинает Баки. Он знает, что прав, знает, что ему не за что извиняться, но при этом абсолютно не представляет, как себя вести, потому что Стив никогда раньше на него не обижался. Баки фактически ходит кругами, не зная, как подступиться, и когда на очередную его попытку завязать разговор в ответ ему слышится только шуршание карандаша по бумаге, он подходит к лучшему другу, вздергивает его на ноги и легонько встряхивает. Голова Стива болтается из стороны в сторону, и он испуганно смотрит в ответ на такое бесцеремонное обращение.
– Стив, ну что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Ты ведь и сам уже ходил, но, в отличие от меня, даже не предупредил об этом! Ведь если бы тебя взяли, ты бы разве отказался? – еще немного, и Баки сорвется на крик. Стив отводит глаза.
– Прости, я… Ты не думай, я не обижаюсь, просто… тебя ведь возьмут, ты вон какой, а я останусь, а ты там… – дальше Баки не слушает, потому что замечает, как по щекам Рождерса текут слезы. Стив же никогда не плачет, даже когда какие-нибудь придурки избивают его на улице, даже когда он сам, от пущей неуклюжести, падает и разбивает себе нос или колено. Никогда. А потом Барнса накрывает – дело ведь не только в том, что Стив тоже хочет на передовую. Дело в том, что он отчаянно боится, что останется совсем один, что Баки уйдет и никогда не вернется. У него ведь больше никого нет. А Баки так привык сам вечно за него волноваться и вытаскивать из всяких передряг, что ему и в голову никогда не приходило, что за него, оказывается, тоже можно переживать.
Баки сгребает Стива в охапку и прижимает его голову к своей груди. Рубашка быстро промокает. Рождерс плачет беззвучно, только худые плечи мелко подрагивают. Успокоившись, он отстраняется сам и внимательно смотрит Баки в глаза. Так, словно хочет прямо сейчас насмотреться, запомнить навсегда.
– Ты прости, я не хотел, чтобы так… – и голос у Роджерса почти совсем не дрожит.
– Придурок, – беззлобно говорит Баки в ответ, – ничего со мной не случится. Вернусь – будешь встречать меня, как верная женушка, – на этих словах Стив сердито пихает его в плечо, но уже улыбается. – Если еще возьмут.
– Возьмут, – Стив хмурится, – не могут не взять.
Баки пугает уверенность и какая-то обреченность в его голосе, но он не подает вида.
Весь вечер они разговаривают, не вспоминая о недавнем срыве. В воздухе витает легкое напряжение, но они демонстративно не обращают на него внимания. Стив внезапно просит Баки попозировать ему, и Баки сидит совершенно спокойно, впервые представляя собой идеальную модель.
Когда они ложатся спать, в темноте Стив порывисто хватает его за руку и пожимает. Очень крепко.
Утром Баки идет в призывной пункт.
На просьбу отвязать его от кровати Стив отвечает отказом. На это Баки изгибает губы в какой-то горькой усмешке и говорит:
– Не волнуйся, калечить себя не стану. Не пускать же все ваши труды по ветру.
Стив едва ощутимо вздрагивает. Где-то на задворках сознания Зимний солдат равнодушно пожимает плечами. Баки пытается повторить за ним, ремни мешают, и что-то цепляет внутри, заставляет нервничать. Роджерс молчит и внимательно разглядывает его. Смотрит прямо в глаза, пытаясь там что-то отыскать. Совсем как тогда, в той, другой жизни, когда он заранее начал провожать его на войну. Баки морщится, как от зубной боли. Старая жизнь ощущается фантомной конечностью, новая – крепким металлом. Он знает, что это неправильно, но ничего не может с собой поделать.
– Он не вернется, – говорит Баки, и сам почти верит в свои слова.
– Ты уже вернулся, – возражает Стив. Значит, что-то углядел все-таки.
– Если тебе так больше нравится. – Баки закрывает глаза, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Он слышит тихие шаги. Стив поднимает блокнот и усаживается в кресло.
– Нет, а правда, почему не убил? – необходимость получить ответ на вопрос слишком сильна, чтобы отказать себе в этом. Даже не открывая глаз, Баки знает, что Стив хмурится.
– А сам-то ты как думаешь?
– Дурак ты, Роджерс, – это последнее, что слышит Стив от Баки в этот вечер.
Чуть позже приходит Тони. Как всегда язвит, деловито интересуется, как дела у пациента, и обещает зайти попозже, когда Барнс станет более сговорчивым. Баки спит. Стив остается. Он всегда остается.
Автор: dear_sixsmith
Бета: Ито Хироко
Пэйринг или персонажи: Зимний солдат-Баки Барнс, Стивен Роджерс; Тони Старк, Наташа Романоф, Брюс Беннер, Клинт Бартон эпизодически
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен
Предупреждения: Баки вернулся, он все помнит и не хочет вновь причинить кому-то вред. Стив пытается достучаться до него и привести все в хоть какое-то подобие порядка. Куча флэшбеков.
Размер: предполагается миди
1.
Но до этого — целый век темноты, мерзлоты. Если б мне любить этот снег, как его любишь ты...(с)
читать дальшеНа город опускаются мягкие сумерки, зажигаются фонари, и небо дышит легким морозом. В просторной палате, выкрашенной в нежно-персиковые тона, на низкой прикроватной тумбочке мягко светится старая, потрепанная настольная лампа. Сейчас кто-то мог бы сказать, что она винтажная, но человеку, попадающему в небольшой круг ее света, она подходит как нельзя кстати.
Стив что-то бездумно чертит карандашом в старом блокноте и изредка бросает взгляд на человека, лежащего на кровати. Они нашли его двое суток назад, когда он едва-едва сросшейся правой рукой пытался избавиться от левой. Тогда Стив с ужасом подумал, что, если бы они дали ему еще пару-тройку часов, у него бы все получилось. В тот момент он смотрел потерянно и зло и даже не стал сопротивляться, когда они забирали его. Хотя Стив сильно сомневался, что в том своем состоянии он мог бы оказать хоть сколько-нибудь серьезное сопротивление. Истощенный, еле держащийся на ногах - не иначе как решил сам от себя избавиться, предварительно отторгнув все лишнее.
Стив смаргивает сонливость и вновь вглядывается в знакомые черты. Во сне Зимний солдат вовсе не кажется угрюмым и грозным, его лицо разгладилось, и он словно стал гораздо моложе. Как тогда, еще до войны. Стив хорошо помнит это время: попытки вытащить его на танцы, познакомить с очередной девушкой, а потом неудачи, которые он сам считал самым большим своим достижением, и ночные посиделки до утра, и дрожание пламени множества свечей, и мягкие черты лица лучшего друга, которые он с непонятной ему самому жадностью переносил на бумагу. Баки был живой и шумный, постоянно что-то придумывал, шутил и никогда не мог усидеть на месте.
Это было аккурат после Рождества, Стив хорошо это помнит, Баки ушел рано утром и до самого вечера где-то пропадал. Когда Стив уже собирался идти на поиски, друг все же соизволил почтить своим присутствием маленькую квартирку, которую они вместе снимали. Блестя глазами, он сообщил, что Стив - болван, а еще, что у этого болвана сегодня именины. И достал из необъятных просторов своей рабочей куртки бутылку шампанского. Глаза Стива стали похожи на два блюдца.
— Где ты это взял?
— Какая разница? У нас же праздник, так давай праздновать! — Баки снял куртку, встряхнул ее, вызвав в прихожей небольшой дождик, и повесил на вешалку. По лицу его блуждала довольная ухмылка. На дворе стояло 26 декабря.
Почему он не сделал этого на Рождество, Баки не знает. Рождество они встречали как-то сумбурно, у него дома. Его мама пыталась быть радушной и милой, но она слишком сильно уставала на работе, да и не самое богатое угощение надо было разделить на всю семью и еще не забыть о Стиве. В результате они с Роджерсом закончили вечер в углу у окна, под елкой, где Стив смотрел на рождественские шарики и штрихами переносил их в свой блокнот, а Баки смотрел на Стива. В моменты, когда друг рисовал, он становился необычайно-красивым, и, если бы сам Баки умел рисовать, он бы изобразил его точеный профиль, слегка смазанный от неровного света старой гирлянды. Но рисовать он не умеет, а потому просто смотрит, запечатлевая в памяти каждую черту.
После полуночи они еще немного посидели с его семьей, а потом попрощались и пошли к себе - маме нужно было уложить младших спать, да и ей самой не помешал бы отдых. Ничего алкогольного на их празднике не было - было бессмысленно, да и дорого. Баки тогда долго думал о том, что праздник как-то не удался, потому что, когда они со Стивом вернулись в свою квартиру, то, не сговариваясь, сразу двинулись в сторону спальни, где потом долго разговаривали в темноте, почему-то шепотом, пытаясь хоть немного уловить дух Рождества. Но все равно не вышло. И тогда Баки решил, что у них будет свое собственное Рождество, пусть и чуть позже. В старом церковном календаре, который пылился дома на шкафу, он еще до праздников вычитал, что 26 декабря - день святого Стефана, а это значит, что у Стива именины. Отдать почти все заработанные деньги за бутылку с шампанским было, конечно, не самой хорошей идеей, но Баки это не смутило - хоть раз в жизни у них должен быть настоящий праздник, Стив его заслужил, особенно после такого тяжелого года.
Они сидели на полу под своей куцей елкой, которую приобрели по случаю, и решили, что лучше такая, чем совсем никакой, и Стив с благоговением наблюдал, как Баки пытается расправиться с пробкой. Он никогда прежде не пробовал шампанское, и теперь с детским восторгом ждал чего-то необыкновенного. Баки мягко посмеивался над ним, и, когда пробка взлетела к потолку, а у Стива сделалось абсолютно детское выражение лица, Баки с серьезным и торжественным видом разлил напиток по кружкам.
— С именинами, Стив, — говорит Баки и легко ударяет своей кружкой о кружку друга. Стив улыбается.
— С прошедшим Рождеством, Бак.
Напиток взрывается пузырьками на языке, Баки довольно щурится, а Стив улыбается ему, и кажется, он ничего вкуснее в своей жизни еще не пробовал.
Так они сидят целый вечер, пытаясь растянуть бутылку на как можно более долгое время, смеются, вдруг начинают драться подушками и Баки дает Стиву победить.
Алкоголь слегка туманит разум Стива, бой окончен, они снова сидят под елкой и он смотрит-смотрит-смотрит на Баки и думает, что Баки красивый. О чем он и сообщает лучшему другу, на что тот только улыбается. Стив порывается еще что-то сказать, но слова не идут, и он продолжает смотреть, и руки тянутся к блокноту, и ломаные линии ложатся на бумагу, и ему кажется, что сегодня он рисует так хорошо, как никогда.
Они ложатся спать перед самым рассветом, и в мягкой темноте комнаты Стивен шепчет осторожно, словно боясь спугнуть:
— Спасибо, Бак. Это было самое лучшее Рождество, - и ему кажется, он слышит, как Баки улыбается.
Стив усмехается и качает головой, размышляя о том, что это странно, как одновременно приятно и больно может быть от воспоминаний. Мониторы все так же тихо попискивают, возвещая о том, что с человеком, чьи показатели они фиксируют, все относительно хорошо. Стив очень хочет, чтобы он очнулся. И очень боится момента, когда это случится.
2.
А он останется — треснувшая броня,
Пустой стакан, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
чтоб сделать себе подобным — и устраниться,
Да все не выходит?.. (с)
Пустой стакан, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
чтоб сделать себе подобным — и устраниться,
Да все не выходит?.. (с)
читать дальшеОн приходит в себя от яркого света, бьющего почему-то только в один глаз. Первым инстинктом становится отстраниться, уйти от раздражителя, и он поводит плечами, но что-то не пускает. Тогда он широко распахивает глаза и дергается сильнее, пугая этим резко отскочившего от него человека в белом халате. Доктор. Он в больнице. Привязан ремнями к койке. Его зовут Джеймс Бьюкенен Барнс.
– Баки?.. – Стив стоит совсем близко, просто не с той стороны, с которой стоял врач. Растерянность на его лице мешается с чем-то еще, с чем-то, что сложно определить. В руках он держит блокнот. У него мелко подрагивают пальцы. У него раньше никогда не дрожали пальцы.
– Стив, – выдыхает Баки и внимательно следит за выражением чужого лица. В глазах Стива вспыхивает что-то, уголки губ непроизвольно ползут вверх, он роняет блокнот на пол, тут же забывая о нем, и одним слитным движением придвигается ближе к его постели. Пытается что-то сказать, но смотрит Баки в глаза и словно натыкается на невидимую стену. Там студеный холод, от которого хочется отшатнуться. Подрагивающие крылья носа и сжатые в тонкую полоску губы дополняют картину. Где-то скрипит дверь – доктор решил самоустраниться – и в наступившей пронзительной тишине звучит один единственный вопрос:
– Почему ты не убил меня, когда у тебя была возможность? – он камнем падает в эту тишину, и она расходится медленными кругами.
Баки смотрит на Стива, все так же с вызовом, у него такое чувство, что его душат, прямо здесь, прямо сейчас, он не понимает, зачем они искали его, зачем нашли, зачем забрали. Он же ведь никогда не хотел воевать, просто так было нужно, чтобы защитить маму, защитить Стива, а теперь он чудовище, монстр, и реки крови разливаются у его ног. И Стив, за которым он в огонь и воду, которого он чуть не забил до смерти, Стив смотрит непонимающе, и как-то сдувается, словно из него выкачали весь воздух, радость гаснет в его глазах, он сутулится и выглядит, как щенок, которого только что пнули. А круги все расходятся и расходятся, а они смотрят друг на друга – и молчат. Что-то с тихим треском, мягким хрустом ломается внутри. Баки закрывает глаза – Зимний солдат закрывает глаза – они оба закрывают глаза, и сейчас один неотделим от другого. И ни один из них не видит, как плачет Капитан Америка, впервые понимая, что он потерял.
Это случается, когда он говорит Стиву, что собрался в призывной пункт. Роджерс не подает виду, что злится, что обижен, но стиснутые кулаки, красные пятна на лице и резкий приступ кашля выдают его с головой. Баки думает, что он, наверное, даже имеет право обижаться, но это глупо, и Стива ведь все равно никогда не призовут, а он, Баки, сможет сделать свой вклад в общее дело, постараться помочь тем, кто пытается не пустить врага к его матери, брату, сестрам, кто пытается не пустить врага к Стиву.
До самого вечера Стив молчит и делает вид, что не замечает ничего вокруг. Он сидит, уткнувшись в свой блокнот и усиленно что-то там черкает. Все попытки заговорить с ним сходят на нет, и теперь уже злиться начинает Баки. Он знает, что прав, знает, что ему не за что извиняться, но при этом абсолютно не представляет, как себя вести, потому что Стив никогда раньше на него не обижался. Баки фактически ходит кругами, не зная, как подступиться, и когда на очередную его попытку завязать разговор в ответ ему слышится только шуршание карандаша по бумаге, он подходит к лучшему другу, вздергивает его на ноги и легонько встряхивает. Голова Стива болтается из стороны в сторону, и он испуганно смотрит в ответ на такое бесцеремонное обращение.
– Стив, ну что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Ты ведь и сам уже ходил, но, в отличие от меня, даже не предупредил об этом! Ведь если бы тебя взяли, ты бы разве отказался? – еще немного, и Баки сорвется на крик. Стив отводит глаза.
– Прости, я… Ты не думай, я не обижаюсь, просто… тебя ведь возьмут, ты вон какой, а я останусь, а ты там… – дальше Баки не слушает, потому что замечает, как по щекам Рождерса текут слезы. Стив же никогда не плачет, даже когда какие-нибудь придурки избивают его на улице, даже когда он сам, от пущей неуклюжести, падает и разбивает себе нос или колено. Никогда. А потом Барнса накрывает – дело ведь не только в том, что Стив тоже хочет на передовую. Дело в том, что он отчаянно боится, что останется совсем один, что Баки уйдет и никогда не вернется. У него ведь больше никого нет. А Баки так привык сам вечно за него волноваться и вытаскивать из всяких передряг, что ему и в голову никогда не приходило, что за него, оказывается, тоже можно переживать.
Баки сгребает Стива в охапку и прижимает его голову к своей груди. Рубашка быстро промокает. Рождерс плачет беззвучно, только худые плечи мелко подрагивают. Успокоившись, он отстраняется сам и внимательно смотрит Баки в глаза. Так, словно хочет прямо сейчас насмотреться, запомнить навсегда.
– Ты прости, я не хотел, чтобы так… – и голос у Роджерса почти совсем не дрожит.
– Придурок, – беззлобно говорит Баки в ответ, – ничего со мной не случится. Вернусь – будешь встречать меня, как верная женушка, – на этих словах Стив сердито пихает его в плечо, но уже улыбается. – Если еще возьмут.
– Возьмут, – Стив хмурится, – не могут не взять.
Баки пугает уверенность и какая-то обреченность в его голосе, но он не подает вида.
Весь вечер они разговаривают, не вспоминая о недавнем срыве. В воздухе витает легкое напряжение, но они демонстративно не обращают на него внимания. Стив внезапно просит Баки попозировать ему, и Баки сидит совершенно спокойно, впервые представляя собой идеальную модель.
Когда они ложатся спать, в темноте Стив порывисто хватает его за руку и пожимает. Очень крепко.
Утром Баки идет в призывной пункт.
На просьбу отвязать его от кровати Стив отвечает отказом. На это Баки изгибает губы в какой-то горькой усмешке и говорит:
– Не волнуйся, калечить себя не стану. Не пускать же все ваши труды по ветру.
Стив едва ощутимо вздрагивает. Где-то на задворках сознания Зимний солдат равнодушно пожимает плечами. Баки пытается повторить за ним, ремни мешают, и что-то цепляет внутри, заставляет нервничать. Роджерс молчит и внимательно разглядывает его. Смотрит прямо в глаза, пытаясь там что-то отыскать. Совсем как тогда, в той, другой жизни, когда он заранее начал провожать его на войну. Баки морщится, как от зубной боли. Старая жизнь ощущается фантомной конечностью, новая – крепким металлом. Он знает, что это неправильно, но ничего не может с собой поделать.
– Он не вернется, – говорит Баки, и сам почти верит в свои слова.
– Ты уже вернулся, – возражает Стив. Значит, что-то углядел все-таки.
– Если тебе так больше нравится. – Баки закрывает глаза, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Он слышит тихие шаги. Стив поднимает блокнот и усаживается в кресло.
– Нет, а правда, почему не убил? – необходимость получить ответ на вопрос слишком сильна, чтобы отказать себе в этом. Даже не открывая глаз, Баки знает, что Стив хмурится.
– А сам-то ты как думаешь?
– Дурак ты, Роджерс, – это последнее, что слышит Стив от Баки в этот вечер.
Чуть позже приходит Тони. Как всегда язвит, деловито интересуется, как дела у пациента, и обещает зайти попозже, когда Барнс станет более сговорчивым. Баки спит. Стив остается. Он всегда остается.
@темы: Marvel, Капитан Америка - у всех истерика.(с), куда же мы без Баки, Капитан Зайка и Зимний Енот, фандомное
-
-
22.05.2014 в 10:02-
-
22.05.2014 в 10:36-
-
22.05.2014 в 12:50-
-
30.05.2014 в 11:24-
-
30.05.2014 в 11:46-
-
30.05.2014 в 14:42-
-
30.05.2014 в 14:51ничего, к финалу вырулим к хэппи-энду)
-
-
30.05.2014 в 15:11а ты нцу пишешь?
-
-
30.05.2014 в 15:14вообще, нет, но тут я вот вознамерилась дотянуть все это дело хотя бы до R. Не знаю, что из этого получится, конечно, но где наша не пропадала)))
-
-
30.05.2014 в 16:08