[aHalf-FinishedBook]

Незатейливая, слегка сентиментальная зарисовка на 533 слова. Сплошные допущения и авторский произвол. Последнее предложение - честно украденная цитата из романа. Хакс/Кайло, PG, чуть-чуть про казнь.

Расстрельная команда медлит, и он ёжится на стылом ветру. В камере было жарко, а теперь застёгивать китель как-то ни к чему. Позади - узкая полоска снега и пропасть глубиной километра в 2. Даже если бы они его просто туда столкнули - навряд ли бы такое можно было пережить. Но, в общем, когда он столкнется с дном, ему уже будет всё равно - мертвецы не чувствуют боли. Впереди - отряд из 7 штурмовиков. Его штурмовиков, которых он лично отбирал, за чьим обучением следил. Какая ирония - погибнуть от рук собственного детища. Впрочем, это уже не важно. Он сам оплошал и теперь просто встречает последствия своих собственных поступков.

Видимо, откуда-то звучит незримая команда, потому что штурмовики резко вскидывают свои бластерные винтовки. Он, стоящий к ним полубоком, встаёт прямо и сцепляет руки в замок за спиной. Если уходить - так с честью, так, как он всегда стоял на капитанском мостике. Генерал не тешит себя надеждой, что ему не будет больно. И жалеет о том, что потерпел сокрушительно поражение, когда был так близок к победе. Он надеется, что ему найдут достойную замену. А ещё - он надеется, что Кайло Рен присмотрит за его кошкой. Больше она всё равно к себе никого не подпустит.

Ровный ряд штурмовиков практически сливается со снежным пейзажем, и генерал старается держать слезящиеся глаза открытыми, потому что хочет встретить смерть лицом к лицу. Страх куда-то ушёл. И неприятное ощущение того, что трибунал осудил его несправедливо, тоже. Какая разница теперь, когда через считанные секунды будет отдана команда к стрельбе?

Чёрной тенью скользит к месту казни человек, и его нельзя не заметить на девственно-белом снегу. Датапад с помилованием, выменянным на личную свободу, жжёт руку, затянутую в узкую перчатку, и всё, чего он боится - не успеть. Приказ не стрелять мог быть отдан штурмовикам по внутренней связи, но Верховный лидер поставил свои условия. Если успеешь - генерал будет жить. В противном случае - всё останется как прежде, генерал на Финализаторе сменится, только и всего.

Кайло буквально влетает между изготовившимся стрелять отрядом и генералом, замершим на самом краю. Хакс, в расстёгнутом кителе, с растрепавшимися волосами, кажется ему сейчас каким-то очень маленьким, и он гонит от себя видение падающего вниз тела, изломанного, прошитого насквозь. Синие лучи, выпущенные из винтовок, замирают в воздухе, и вокруг них тут же начинает танцевать мелкое снежное крошево. Кайло, повернувшийся к штурмовикам лицом, чувствует, как спину ему жжёт взгляд генерала. Он нарочито медленно снимает шлем и идет к отряду, протягивая датапад тому штурмовику, что стоит во главе. И легко считывает эмоции - страх, гнев, волнение, недоумение, и, наконец, понимание. Лучи с шипением гасятся в снегу, и отряд, повинуясь команде, синхронно разворачивается и следует на базу. Кайло медленно выдыхает через нос. Он успел.

Хакс недоумённо смотрит в широкую спину и ждёт, когда же Рен повернётся к нему лицом. Кайло разворачивается медленно и так же медленно приближается, не смотря ему в глаза. Встав на расстоянии полушага, аккуратно застегивает на нём китель, размеренно, крючок за крючком, до самого горла. А потом поднимает голову. В глазах его ужас мешается с облегчением, и генерал уверен - протяни он руку к его груди, почувствует, как заполошно бьётся сердце под ладонью.

- Я успел, - тихо говорит Кайло. И утыкается лбом в лоб Хаксу.

Стоять вот так, близко, смешивая дыхания, не обращая внимания на безжалостный ветер, было почти нормально. Чувствовать, что тебя любят, было почти больно.