Cкачать Данила Дунаев Чихаю хожу бесплатно на pleer.com

@темы: любимое, Джульетта тире солнце.(с), amusement

---

Все вокруг радуются, я порадуюсь тоже) Хоть и с небольшой опаской)
Сколько уже лет говорят и говорят, и вот наконец-то Американским богам быть! Фуллер говорит, что Нил готов начать кастинги, и дело явно сдвинулось с мертвой точки На роль Тени прочат Момоа. Чисто визуально, наверное, да, но пока никого не утвердили, не стоит загадывать) Вообще, слегка побаиваюсь, как будет выглядеть каст и что из всего этого выйдет, потому что у меня с этим романом своя история. Над ним я проводила долгие зимние вечера, находясь будто в каком-то трансе, без возможности оторваться. Именно по нему я писала диплом.
Но я представляю себе, как рад сам Нил, что его детище, которое прошло такой долгий путь, наконец воплотится на экране, и это, конечно, греет душу) Удачи тебе, любимый писатель

@темы: любимое, Neil Gaiman, Американские боги, говорит и показывает<...>, буквоед

---

Хожу, еще с выходных думу думаю. Ездили огромным семейством на семейный слет в Псковскую область, к прадеду на могилу. Хорошо так встретились, пообщались - видимся вот так вот раз в год по обещанию обычно, и то, не всегда по очень приятным и позитивным поводам. Семья у нас большая - в этот раз собралось 17 человек, и это при том, что многих не было. Но это я все к чему - в Москву я возвращалась с братом и его женой. Ребята женаты два года, и вы даже себе не представляете, какие они теплые и ламповые Тьфу-тьфу-тьфу, как бы не сглазить. Прям вот на одной волне, без перегибов в ту или иную сторону. И вот именно сейчас четко осознала, что хочу именно вот так же - чтобы мягко, по-доброму, с дружескими подначками и возможностью таскать домой живность, зная, что муж не выгонит) Может, конечно, такие отношения у многих пар, но я обычно наблюдаю несколько другое)

@темы: simple life, позитиииив

---

несет меня неудержимо

Рома/Марк, R, "Как в дешевых мелодрамах"

Он приходит увольняться и не может даже поднять глаз. Просто протягивает заявление и ждет. На самом деле, что его будут отговаривать, а не того, что ручка равнодушно прошуршит по бумаге и листок вернется к нему в руки окончательным вердиктом.
А чего он, собственно, ждал? Особенно, после вчерашнего.
Вечером он внимательно смотрит на дно бокала, в котором еще плескается виски, купленный на последние деньги, и думает о том, как он жалок и как опять умудрился проебать все, что только можно. На такси уже не хватает, напрашиваться к кому-то ночевать нет сил, и он просто идет, сам не зная, куда. Дорога блестит, щедро омытая поливальной машиной, в ней отражается свет фонарей, и красиво так - он никогда не обращал внимания. Ноги мерзнут, покрываясь дорожками мурашек, а в голову лезет какой-то шизофренический бред. Хочется тепла и близости, и самое страшное - от вполне конкретного человека. Впервые в жизни - вот так, до тошноты и рези в глазах, а сил бороться нет. И никогда не было. Потому что всю жизнь был ведомым и ждал, что кто-то подскажет, поможет, решит все за него. Когда тебе уже почти 30, старые привычки нелегко сломать, да и где взять смелость на то, чтобы отбросить всё, что казалось основополагающим в жизни, и прыгнуть в пропасть, точно зная, что никто не подхватит.
Резкий сигнал машины приводит Марка в чувство, и он дико озирается, пытаясь понять, как его вынесло на проезжую часть. Он истерически хихикает, шагая на тротуар, и только тут замечает, в какой район забрел. Прямо как в дешевых мелодрамах, ну в самом-то деле - вон он, нужный дом, и окно на 5 этаже светится. Запомнил ведь, и как дома стоят, и код от подъезда, и номер двери. Правда, он еще не настолько пьян, чтобы поиметь смелость и пойти туда. Пойти туда, чтобы что? Попроситься переночевать? Повиснуть на шее? Последовать леркиному совету и переспать с ним? А если он не захочет? А если он не один?
Марк отчаянно жалеет, что не успел как следует напиться. Прав был Рома, он самый настоящий олень. Но вот теперь, раз пришел - назад ведь идти смысла нет?.. Раз уж олень - значит будет таранить рогами и переть напролом. Слишком много на его долю выпало вторых шансов - надо за них хвататься, пока не перестали отсыпать.
На площадке темно, и попытка включить свет ни к чему не приводит - лампочка перегорела. Когда он нажимает кнопку звонка, все, что Марк слышит - шум крови в ушах. И поэтому он почти упускает момент, когда дверь распахивается и на пороге появляется Рома. Он взлохмачен, глаза блестят в полумраке прихожей, и, Марк же знает, что они зеленые, но сейчас - он готов поклясться - в них сплошная чернота. Не говоря ни слова, Рома отшагивает внутрь, впуская Марка и захлопывая за ним дверь. Марк мнется на пороге и не знает, как быть. У него дрожат руки, и он понимает, что надо же что-то сказать, но Рома, все так же молча, оставляет его с его непонятками наедине и идет в комнату. Марку ничего не остается, как последовать за ним. Он сбрасывает кроссовки и идет к спасительному прямоугольнику света, которым манит открытая дверь, к свету, который, как он надеется, сделает все хоть немного понятнее и проще. Он несмело ступает вперед и останавливается на пороге, подпирая плечом косяк. Смотрит на Рому и понимает - нихрена уже не будет проще, потому что Рома пьян. В дымину. Он сидит на полу, упираясь спиной в спинку кровати, и батарея пустых бутылок перед ним очень красноречива.
- Она добилась решения суда. Мне никогда не покажут моего ребенка. - Голос хриплый, какой-то пустой, и у Марка по спине бегут мурашки от какого-то вящего ужаса.
Сломался Железный Феликс. И суперсила не помогла.
Накатывает осознание того, что и Рома не всесилен, что и он тоже не может держать все под контролем, и ему бывает плохо, и больно, и страшно. А что он, в сущности, вообще о нем знает? Он, вечно зацикленный на себе, жалеющий себя? Да почти ничего - так, обрывки, внешнее, наносное. Все это время он пытался понять себя, а надо было попытаться понять того, кто рядом.
Марк медленно проходит в комнату, на ходу снимая куртку и бросая её на стул у стены. Садится рядом с Ромой, который смотрит куда-то перед собой, и, кажется, вообще забыл о том, что не один. Марк помнит его слова о том, что дети - это круто, но он и не представлял, насколько для него это важно. Своих нет, вот и не представлял. И не будет уже, наверное.
Марк осторожно кладет руку Роме на плечо, и чувствует, как под его ладонью тот вздрагивает всем телом. Поворачивает к нему лицо и смотрит, зрачки почти перекрывают радужку, поэтому глаза кажутся какими-то бездонными дырами, и Марк понимает, что надо что-то сказать, но боится сделать хуже. Хотя, куда уж хуже, ну в самом деле...
- Ром, она не права. Дура, сам же говорил. Ром, она одумается, обязательно одумается. Ну не может она не понимать, что ребенку нужен отец, а ты же отличный отец, я точно знаю. Ты поговоришь с ней и она одумается. Ром, ну ты чего?
Ему не отвечают, и Марку становится страшно. Таким он Рому не видел никогда - взгляд тяжелый, мутный, и уже перейдена та стадия, когда он сможет вспомнить на утро, что было с ним накануне. Мозг лихорадочно соображает, что делать, а потом думает - это же Рома. Просто Рома, ему плохо и надо как-то это исправлять. Он тихонько убирает руку с роминого плеча и в голову приходит единственная мысль, и Марк надеется, что она верная. Он чуть меняет положение, кладет Роме на плечи уже обе руки и притягивает его в объятие. Некоторое время они сидят так, не двигаясь, без каких-либо ответных действий с роминой стороны, а потом его напряженные руки ложатся Марку на спину - тяжело, крепко. Рома утыкается носом куда-то ему в шею, и дышит жарко, пьяно. Марк выдыхает, двигается чуть ближе, устраиваясь удобнее. Он шепчет Роме на ухо какую-то чушь о том, что все будет хорошо, и ребенка ему вернут обязательно, и будет он опять суперменом на крутой машине, и мужчина напротив постепенно расслабляется в его руках. Марк думает, что это успех, и где-то в этот момент чувствует, что чужие ладони начинают сползать по его спине все ниже, сначала на талию, и дальше, до ремня шорт. Рома тянет его на себя, и внезапно прикусывает шею, оставляя на ней засос. Марк вздрагивает и думает, что он болван. Ехидный внутренний голос в голове говорит: "Разве не за этим ты сюда шёл?" И он чувствует, что, может и за этим, но не хочет - так, когда Рома пьян, когда ему плохо, и для утешения сгодится кто угодно. А его тем временем целуют за ухом, прикусывают кадык и тянутся к губам, и предательское тело реагирует вполне недвусмысленно, и нет даже времени подумать о том, что он сейчас с мужчиной.
У Ромы горячие ладони, они забираются под рубашку и ложатся на поясницу, уверенно и как-то по-хозяйски. Губы пахнут виски, и он целует Марка глубоко, жадно, и Марк ощущает его потребность в близости почти как свою собственную. Но он знает - нельзя, не сейчас, не так. Марк упирается рукой Роме в грудь, разрывая поцелуй. Рома недовольно мычит и тянется обратно к его губам, и Марк отворачивает голову, тут же чувствуя, как горячий язык проходится по ключице.
- Рома, пусти, - голос тоже предает, но Марк все же надеется, что его услышат. Он пробует слезть с роминых колен, на которых даже сам не понял, как очутился, но его держат крепко, а потом Рома укладывает его на пол, накрывая собой. Он тяжелый, от него пышет жаром, и Марк дуреет от его прикосновений. Никогда, ни с одной женщиной он не чувствовал ничего подобного, ни с одной из них ему так сильно не хотелось. Когда ромина рука ложится на его пах, Марк тихо стонет, прикусывая губу. Мозг плавится, пытаясь отключиться и дать волю инстинктам, и Марк думает, что только ему могло так повезти. Он собирает всю силу воли, которая еще в нем осталась, и изо всех сил кусает Рому за губу. Боится, что не сработает, но Рома тихо вскрикивает, отстраняется и некоторое время даже смотрит на него вполне осмысленным взглядом с какой-то детской обидой в глазах. Марку хватает и этого, чтобы выбраться из-под него и отползти на безопасное расстояние.
- Ром, послушай меня, это не выход. Давай ты сейчас ляжешь спать, а утром мы поговорим. - Марку на мгновение кажется, что они поменялись местами. Это ощущение усиливается, когда, спустя бесконечное количество мгновений в повисшем между ними напряжении, Рома медленно кивает. Марку жарко, но он застегивает все пуговицы на рубашке и идет помочь своему бывшему работодателю лечь спать. Свитер удается снять только с третьей попытки, потому что они путаются в руках, и Рома только мешает. Хотя, это хорошо - Марк слегка переключается на то, что делает и его немного отпускает. Джинсы он решает оставить, от греха подальше, стаскивает с Ромы футболку и осторожно укладывает его на кровать. Видит лежащий на кресле плед, и решает не воевать больше ни с этим двухметровым лосем, ни с одеялами - берет его и укрывает Рому, поправляя края. Гасит свет. И садится на стул, предварительно повесив на него брошенную некоторое время назад куртку.
Марк сидит так около часа, слушая, дышит ли мужчина на кровати. Вспоминает, как однажды так же сидел с Юлей, которая перепила, и боялся, как бы ей не стало плохо. Прошлая жизнь вдруг кажется ему настолько далекой, насколько это вообще возможно. Марк улыбается непонятно чему, а потом идет искать, куда бы ему примоститься. Дверь в ромину комнату он оставляет открытой. В соседней комнате, которая, верно, служит гостиной, Марк обнаруживает диван и пару подушек. Он ложится, не раздеваясь, и сразу же проваливается в сон без сновидений.

Просыпается Марк, ожидаемо, раньше Ромы. Вспоминает события вчерашнего вечера, прокручивает их в голове и понимает - теперь всё, назад дороги не будет. Он, может, и тугодум, но то, что он теперь от Ромы не отцепится, он знает твердо.
Марк чуть расслабляет ворот рубашки, которую вчера так старательно застегивал, и идет на кухню, чтобы там найти что-нибудь от похмелья. В шкафчике находится алказельцер, и это как раз то, что нужно. Марк наливает стакан воды, берет таблетки и идет к Роме в спальню. Ставит стакан на тумбочку, кладет рядом таблетку, а потом смотрит на спящего. Зрелище, конечно, в край идиллическое - взлохмаченная челка, чуть приоткрытый рот, тени от ресниц на щеках. Марк зависает слегка, рассматривая, а потом улыбается и возвращается на кухню, готовить завтрак.
Рома приходит, когда яичница, весело шкворча на сковородке, уже почти готова. Он замирает на пороге кухни, трогая пальцами свою нижнюю губу, и с недоумением смотрит на Марка.
- Марк?.. Ты как здесь?
- Да вот, в гости вчера зашел, - просчитать ромину реакцию сложно, поэтому Марк весь подбирается, чтобы, в случае чего, хотя бы попытаться держать удар. Рома внимательно исследует его взглядом, останавливаясь, почему-то на шее и хмуря брови. Только тут до Марка доходит.
- Это я сделал? Что вчера было? - Рома подходит ближе, протягивает руку, чтобы коснуться засоса, но Марк старательно уходит от прикосновения, поднимая воротник и неуклюже пытаясь застегнуть пуговицы.
- Ты. Но ничего не было! Я поговорить хотел, но ты был явно не готов к разговорам.
- Ясно. Не было, значит. - Рома снова касается своей нижней губы, ерошит волосы и садится на стул. - Про Катю и ребенка ты, полагаю, знаешь. - Он констатирует факт, но Марк считает нелишним кивнуть. - Спасибо за таблетку, кстати.
- Да не за что. Я ж не изверг, заставлять тебя мучиться похмельем. Завтракать будешь? - Марк бодро машет лопаткой в сторону плиты.
- Давай, раз приготовил.
Они завтракают в полном молчании, и все, чего боится Марк - что Рома его прогонит. И если так, то он, наверное, всю жизнь будет жалеть, что остановил его ночью.
- Марк, слушай, ты же понимаешь, что мне сейчас своих проблем хватает и возиться с тобой вообще не с руки? - Рома сгружает тарелки в раковину, и голос у него серьёзнее некуда.
- Ром, я понимаю все, и прости, я просто не знал, что у тебя там все так серьёзно. Но я тебя прошу - не прогоняй, а? - Марк смотрит в напряженную ромину спину и ему страшно. Он увидел его ночью настоящего, открытого, но, может, ему это все вовсе и не предназначалось. Рома оборачивается, смотрит внимательно. Потом подходит ближе - Марк начинает пятиться назад и почти сразу упирается спиной в барную стойку. Рома становится вплотную, отодвигает воротник рубашки, смотрит, касается пальцами. Потом склоняется ниже и легко, почти целомудренно целует в губы. Марку хочется большего, и он тянется следом за Ромой, пытаясь навязать ему что-то более серьезное. Рома тихо хмыкает и поддается. Он вновь скользит ладонями Марку под рубашку, укладывая их на пояснице, легко прикусывает его нижнюю губу и мягко толкается бедрами ему в бедра. Марк стонет ему в рот, и его вдруг осеняет, что все это - проверка. Но это уже не имеет значения, потому что Рома абсолютно трезв, он понимает, кто с ним рядом, и уже одного этого достаточно, когда тебя так целуют.
Когда они отрываются друг от друга, Марк дышит так, словно пробежал марафон. Рома смотрит на него и улыбается. Не улыбнуться в ответ вообще нельзя, а еще, теперь Марк уверен - его точно не прогонят.

и вообще, архитекторы мы, или где?

@темы: Сладкая жизнь, слабоумие и отвага, кто упорот, я упорот?

---

Cкачать Panic! At The Disco Casual Affair бесплатно на pleer.com
песня дня!
давно не слушала Паников, как оказалось, зря

@темы: Panic! At The Disco, amusement, позитиииив

---

что-то я упрт

@темы: Сладкая жизнь, (с)тырено, слабоумие и отвага, кто упорот, я упорот?

---

Это совсем тяжелый случай, конечно, когда вот хочется сказать "я сделяль" и прикрыть лицо руками, и вообще, кто бы мог подумать, что именно эти двое сподвигнут.
В общем, написалась какая-то недоэнца, назовем её R, какое-то жуткое ООСище, дальше дневника не потащу, и вообще, все плохо и я в жизни такого не писала
Не вычитано. изображу шапку:
Название: Доигрался
Пейринг: Рома/Марк
Рейтинг: не знаю, какое-то недо-NC или R
Саммари: в памятный вечер Марк едет не к Роме, а к Ксюше, а потом сталкивается с последствиями принятого решения.
Предупреждения: пост 2х08, ООС, кажется, PWP, мат, можно швыряться тапками, штырит сильно.
Дисклеймер: не претендую, не извлекаю

2050 слов

Марк все-таки трусит и едет к Ксюше. Они действительно идут в кино, названия которого он не помнит, потому что почти весь сеанс был занят тем, что проверял телефон на наличие новых смс. От Ромы. Не то, чтобы он действительно верил, что сообщение придет. Его и не было.
Ночью, лежа ни широком диване в ксюшиной гостиной, Марк думает, что вечер мог сложиться совсем по-другому. Он представляет ромины руки на своей талии и ниже, и чувствует, как со щек вниз по шее ползет румянец стыда. Засыпает он только под утро, и ему ничего не снится.

Теперь, когда прошло уже две недели, он совершенно не знает, что ему делать. Он по-прежнему спит на ксюшином диване, жалеет себя по вечерам, а Рома с ним подчеркнуто-вежлив и общается только по работе, постоянно ссылаясь на занятость. И Марк понимает, что крупно облажался, но как теперь исправлять?
А у Ромы новый протеже. Ходит за ним хвостом, заглядывает в рот и строчит постоянно что-то в свой маленький блокнотик. У Марка отвратительное чувство, что он, вероятно, две недели назад выглядел точно так же. А еще Марк понимает, что ревнует. И с этим надо что-то делать.
Сегодня он особенно рассеян, в прошедшую ночь почти не спал, и даже третий стакан кофе, который он держит дрожащей рукой, не помогает. И как назло, именно сегодня Рома вызывает его к себе.
- Марк, ты подготовил макеты по проекту, который за тобой закреплен? – Рома смотрит спокойно и с ленивым вниманием, отрывая взгляд от каких-то бумаг.
- Да, все готово. Тебе переслать? – правая рука слегка подрагивает, и Марк только в этот момент осознает, что принес стаканчик с кофе с собой.
- А почему сразу не переслал? – Рома встает из-за своего стола и идет положить куда-то бумаги, которые листал. Марк зависает на пару минут, вдыхая запах роминого парфюма и понимая, что его ощутимо ведет. А потом предательскую руку сводит судорогой и как результат – кофе оказывается на роминых джинсах, расплываясь некрасивым пятном по светлой ткани.
- Твою мать, Марк! – Рома багровеет лицом, а Марк, почти не думая, хватает с его стола так удобно примостившиеся там салфетки и бухается перед Ромой на колени. Вся двусмысленность ситуации доходит до него в тот момент, когда, не прекращая возвратно-поступательных движений по тонкой джинсовой штанине, он поднимает взгляд чуть выше и видит ромин стояк. Марк замирает и отчаянно краснеет, не зная, куда деть свои руки, да и, пожалуй, всего себя.
- Марк, - зовет его Рома глухим голосом, - Марк, поднимайся. У меня есть здесь смена одежды.
И Марк поднимается. И тут бы ему драпать поскорее, оставив Рому спокойно переодеваться, но инстинкт самосохранения отказывает напрочь, и Марк смотрит. Старается в глаза, с неожиданно расширенными зрачками, но получается почему-то на губы. Сердце стучит как заведенное, его ритм отдается в ушах, и Марк делает единственно-возможное в этой ситуации – он подается вперед и снова наступает на старые грабли – целует Рому. В голове мелькает мысль, что его опять могут оттолкнуть, но тут же ускользает, потому что Рома отвечает, прикусывая его нижнюю губу и скользя языком в рот. По позвоночнику Марка проходит нервная дрожь, он придвигается ближе, буквально тянется к Роме всем телом, цепляясь ладонями за его плечи. Ему так хочется, так отчаянно хочется, а ромины губы вытворяют что-то уже совсем фантастическое, и все это так, как нужно, так, как должно быть.
Когда Рома разрывает поцелуй и утыкается лбом ему в висок, из горла Марка вырывается разочарованный стон. Ему нужно еще, просто необходимо, и кажется, сейчас он сделал бы все, что Рома бы попросил. Все барьеры куда-то смело и тот факт, что он целуется с мужчиной, совершенно перестал иметь значение.
- Марк, - голос хриплый, и от него у Марка дрожат колени, - мы на работе.
Реальность возвращается, шарахая как обухом по голове. Хорошо хоть он дверь закрыл, когда входил.
- Ром, я…
- Иди к себе. И не забудь мне макеты прислать. – Рома с видимым усилием отстраняется и идет к шкафу. Марк, все еще пылая щеками и ощущая болезненное давление в штанах, выходит из кабинета и шагает прямиком в туалет. Неожиданно для себя он понимает – Роме тоже хочется.
***
Рома сидит за своим столом, прикрыв ладонью лицо. Вот нахрена ему, в конце концов, сдался этот олень? Всё это затевалось как маленькая игра, и вот во что это вылилось. И ведь, хватает же своих проблем – надо управлять компанией, спать хотя бы 5 часов в сутки и раскрутить, наконец, Катю на то, чтобы видеться с собственным ребенком. И никогда же, мать вашу, не страдал от отсутствия самоконтроля, и вот нате вам, свалилось на голову это рыжее недоразумение, и что сделать с желанием разложить его на ближайшей горизонтальной поверхности и трахнуть, Рома не знает.
В кабинет тихонько стучатся, заходит Ксюша. Рома знает, что Марк живет у нее. И что ей ничего не светит. Девочку жалко, она хорошая, неглупая, и, кажется, все понимает. Но, увы – товарищ по несчастью, ибо на нее тоже свалилось.
- Роман Сергеевич, вы просили напомнить – у вас встреча сегодня в пять, с инвесторами.
- Спасибо, Ксюша, но, боюсь, придется отменить. Справишься?
Ксюша мнется, опускает глаза в пол, потом снова поднимает, смотрит внимательно.
- Да, конечно. Не съедят же они меня. – Ксюша чуть улыбается ему, Рома кивает в ответ.
Уже выходя, Ксюша оборачивается, в глазах у нее какая-то обреченная решимость:
- Вы не мучайте его, пожалуйста. Скажите все сразу, как есть. А то он не спит почти и кофе литрами пьет.
Рома вздыхает и прикрывает глаза. Ну вот. Доигрался.
- Хорошо, Ксюш. Я попробую.
Ксюша выходит из его кабинета, часы показывают 10-00 и до конца рабочего дня еще слишком много времени. Рома берет себя в руки, открывает вкладку с почтой на компьютере и старается сосредоточиться на работе.
***
Вечер не приносит особого облегчения, но Марк с каким-то странным упорством сидит в офисе допоздна, работая, как заведенный. Что самое интересное – получается хорошо, он действительно увлекается процессом, а потому вздрагивает, когда чья-то ладонь ложится на плечо. Он оборачивается медленно, как во сне, и обнаруживает перед собой Рому. Тот не попадает в круг света от маленькой настольной лампы, и Марк не может видеть выражения его лица.
- Марк, рабочий день давно закончен, ты чего здесь? – голос спокойный, мягкий, от руки, лежащей на его плече, по телу Марка расползается тепло.
- Да вот, заработался. – Сказать больше нечего. Рома вздыхает и убирает с плеча руку. Марку иррационально хочется попросить вернуть ее на место, но он молчит.
Рома берет стул от соседнего стола и придвигает ближе, усаживается в него и смотрит на Марка.
- Слушай, пора бы нам расставить все точки над «i». Мешает, знаешь ли, нормально функционировать. Ты можешь мне объяснить, почему ты сначала лезешь ко мне целоваться, а потом игноришь и опять уходишь в несознанку?
Марк смотрит Роме в глаза, внимательно смотрит. А потом все внутренние заслоны просто прорывает, и он начинает говорить:
- Да потому что страшно, Рома. Я решился, наконец, правда, решился, потому что это же ты, с бровями твоими, с улыбкой, с раскуренным на двоих косяком, и тебя мало всегда, понимаешь, мало! И тянет ужасно, и я пришел, а ты мне – плохо, пиздец, как плохо, и что мне с этим делать, а? Просто все в узел опять завязалось, думал, приеду – а ты мне скажешь, что просто поиграться решил. Ну, зачем я тебе, ну, правда? Ты вон, красивый, успешный, наверняка, прости господи, от мужиков отбоя нет. И я струсил опять, потому что боялся услышать, что нахрен тебе не сдался. – Марка несет, он чувствует, что мелет что-то не то, но остановиться не может. Он вскакивает на ноги, Рома встает следом, лицом к лицу. – Скажи мне, Рома, пожалуйста, скажи, что это такое было? Почему я соображать нормально не могу в твоем присутствии, и у меня стоит так, что хоть гвозди заколачивай? Рома, скажи…
Марка прерывают абсолютно бесцеремонным образом – Рома хватает его за воротник рубашки, тянет на себя и целует. И Марк ныряет в этот поцелуй весь, целиком, и пошло оно все к черту. Рома проводит языком по кромке зубов, прося впустить, и Марк приоткрывает рот, пускает его горячий язык внутрь и тихо стонет Роме в губы. Мозг плавится, ноги слегка подрагивают, и лучший способ не упасть – покрепче вцепиться в этого невозможного мужчину напротив, что Марк с успехом и делает. Рома отрывается от его губ и тихо, на выдохе говорит: «Поехали». А потом ведет его за собой к машине, и Марк ничего не спрашивает, просто идет следом.
***
Они едут в гробовом молчании, и Рома думает, что большего пиздеца в его жизни еще, пожалуй, не было. За все 4 года после развода у него ни разу не было проблем с мужчинами, которых он укладывал в свою постель. Видимо, потому теперь его и настигла такая кара в виде неопределившегося натурала, с которым, в кои-то веки, хочется чего-то серьезного. Когда брал на работу, не думал даже о таком, он ведь взрослый же, уравновешенный мужик. И вот оно, хваленое равновесие – похерено светло-рыжими волосами и глазами, как у щенка хаски. И еще шорты эти его дурацкие. Вашу мать!
Рома твердо ведет Марка за локоть до квартиры, потому что кажется, что вот отпустишь – и он опять сбежит. Марк, кажется, не дышит почти, когда Рома пропускает его внутрь квартиры и тут же толкает к ближайшей стене. Дверь захлопывается с громким щелчком, отрезая любые пути к отступлению, и Рома снова целует его, прижимаясь ближе, раздвигая коленом ноги. Марк стонет ему в рот, как-то слегка отчаянно и очень пошло. А Рому раздражает, что надо контролировать ситуацию, потому что предохранители сгорают один за другим от того как Марк старается притянуть его ближе, проезжается пахом по его ноге, сжимает ее бедрами.
Рома избавляет Марка от пиджака и принимается за пуговицы на рубашке, Марк запрокидывает голову, встречаясь затылком со стеной, и тихо, приглушенно шипит. Это слегка отрезвляет, и Рома толкает своё рыжее, непутевое сокровище в сторону спальни, не забывая попутно прикусывать его ухо и вылизывать шею. Рубашка падает где-то на пороге, и этим нельзя не воспользоваться, скользя ладонью по враз напрягшемуся животу, вниз, медленно добираясь до паха. Марк издает совсем уже неприличные звуки, и Рома, оторвавшись на пару мгновений от его шеи, ловит взгляд – шальной, поплывший окончательно – и понимает, что если он захочет трахнуть Марка прямо сейчас, тот ему даст. Поэтому пора слегка притормозить, так они далеко не уедут.
Рома слегка отстраняется, но Марк тянется следом, цепляясь пальцами за резинку на свитере и пытаясь потянуть его вверх. Рома позволяет, избавляясь от совершенно ненужного сейчас предмета одежды, и вот теперь уже Марк елозит руками по его груди, и целует, куда придется. Рома выдыхает сквозь сжатые зубы и толкает его на кровать, ложась сверху. Пружины тихо скрипят, Рома целует Марка, мокро и глубоко, а потом сползает ниже и принимается за ремень на его шортах. Следом за ремнем почти без боя сдается ширинка, и Рома стаскивает с Марка пресловутую деталь гардероба вместе с бельём. Член Марка тут же прилипает к животу, сам Марк бормочет что-то неразборчивое, и Рома готов поклясться, что в этом бормотании слышит свое имя. Рома поднимает голову, встречается взглядом с внезапно абсолютно ясными голубыми глазами, а потом берет член Марка в рот, сразу глубоко, помогая себе рукой. Марка с протяжным стоном выгибает на постели, и Рома подтягивается чуть выше и кладет руки ему на бедра, прижимая к простыням. Он понимает, что долго тот не продержится, чувствуя, как его трясет, и почему-то ловит от этого кайф. Когда Рома пропускает его глубже, расслабляя горло, Марк стонет уже на одной ноте, а потом пытается отпихнуть его, чувствуя приближающуюся разрядку. Рома только хмыкает, насколько ему позволяет его положение, а потом Марк кончает, выгибая спину и упираясь головой в матрас.
Рома подтягивается выше, попутно пытаясь избавиться от джинсов, которые уже совсем неприятно давят в паху. Марк, кажется, начинает приходить в себя и дышит часто, сжимая простыни. Открывает глаза, ловит ромин взгляд, и лезет помогать с джинсами, сдергивая их вниз, гладит низ живота, а потом, осмелев, лезет под резинку трусов, обхватывая пальцами член, чуть сжимая, и поворачивая запястье. Рома тихо матерится, пытается отпихнуть его руку, но этот упрямый олень не дает, тянет белье вниз, и Рома сдается, накрывает его ладонь своей, следуя за заданным ритмом, и ему тоже уже не нужно много времени, чтобы кончить.
Когда со следами произошедшего непотребства покончено, Рома вытягивается на постели, подпирая голову рукой, и смотрит на Марка. Тот смотрит в ответ, и на лице у него такая счастливая улыбка, что Рому как-то сразу отпускает.
- Ты как? – потому что нельзя не спросить.
- Знаешь, не так, как я себе представлял. Но хорошо. Очень хорошо. – Шею Марка заливает яркий румянец, который даже в легком полумраке комнаты несложно разглядеть, он стыдливо опускает глаза.
Рома улыбается. Он еще успеет показать этому рыжему недоразумению, что такое по-настоящему хорошо.

Ну, и, гулять, так гулять - прилеплю-ка еще коллаж не совсем в тему

@темы: Сладкая жизнь, любимое, слабоумие и отвага, говорит и показывает<...>, кто упорот, я упорот?, РомаМарк

---

любимая рубрика - минутка музыкальных ассоциаций

Cкачать Макс Барских По Фрейду бесплатно на pleer.com
По Фрейду вычисли о чём я думаю...

@темы: Сладкая жизнь, внезапно, слабоумие и отвага, говорит и показывает<...>, кто упорот, я упорот?, позитиииив

---

два метра сплошной харизмы. я, кажется, немножко всё.

@темы: Джульетта тире солнце.(с), кто упорот, я упорот?

---

НеИдеальный муж

Итак, состоялось вчера моё знакомство с Богомоловым. Все оказалось не так страшно, как предполагалось изначально, правда, мне сказали, что спектакль Идеальный муж таки подвергался некоей цензуре.
Итак, Идеальный муж. Если вы думаете, что это постановка пьесы Уайлда - вы слегка ошибаетесь. Нет, Уайлд там есть, и много, и не только Идеальный муж. А еще там есть Чехов, Гёте и Шекспир. В общем, дикий микс всего со всем. Всё это, конечно, не лишено своей прелести, но из-за нагромождения такого количества текстов, сюжетов и деталей спектакль рассыпается, как карточный домик, стоит только слегка дунуть.
Основной сюжет связан с центральными персонажами всего действа - звездой шансона Лордом, министром резиновых изделий Робертом Терновым и Миссис/Миссией Чивли, бывшей возлюбленной Лорда, которая в финале ко всему прочему оказывается Лорой Палмер. Лорд любит Роберта, Роберт любит Лорда, Миссия хочет то ли любви, то ли мести, и все вместе они ходят по замкнутому кругу. Еще у нас есть приемный сын Лорда, Мэйбл, влюбленный в Машу Сидорову, ака Сибиллу Вейн, отец Артемий, который съел Бэзила, Дориан Грей в исполнении Сергея Чонишвили, барон Тузенбах и его шестеры, Три Сестры, жена Роберта Гертруда, Близнецы и Томми-липучка, дворецкий Лорда. В спектакле задействовано множество техники - камеры, экраны, на которых появляется текст в качестве объяснений тому, что происходит на сцене, платформы, которые то поднимают актеров над сценой, то опускают куда-то вниз, в ее недра.
Много шуток на злобу дня, Алексей Кравченко в роли красного коня, песни о том, что геев в России не расписывают и священник, вдруг становящийся Мефистофелем. Полилог Трёх Сестёр о том, что надо трудиться, звучит очень забавно и комично, вырванный из контекста. Красивый голос Чонишвили усыпляет.
Финал печален до крайности. Лорд женится на Миссии/Миссис/Лоре, чтобы спасти Роберта. Лора оставляет Лорда. Лорд стреляется. Роберт опаздывает и уходит вслед за возлюбленным. Самая сильная сцена во всем спектакле.
Подводя итог - как и предполагалось, эпатаж ради эпатажа. Ради интереса посмотреть можно, но продолжать знакомство с творчеством этого режиссера у меня желания нет.

@темы: любимое, МХТ им. Чехова, волшебный мир театра, Идеальный муж, эпатировали эпатировали, да невыэпатировали

---

Песня вечера

Спонсор моего сегодняшнего настроения - вот эти два мужика


(с)
мужики, если что, наши, отечественные

@темы: Сладкая жизнь, это просто праздник какой-то!, слабоумие и отвага, говорит и показывает<...>, кто упорот, я упорот?, amusement, позитиииив

---

Feliz cumpleaños, señor Federico!

Сегодня 117 лет со дня рождения Федерико Гарсиа Лорки

ЗАРЯ

Колоколам Кордовы
зорька рада.
В колокола звонкие
бей, Гранада.

Колокола слушают из тумана
андалузские девушки
утром рано
и встречают рассветные перезвоны,
запевая заветные
песни-стоны.

Все девчонки Испании
с тонкой ножкой,
что на звездочки ранние
глядят в окошко
и под шалями зыбкими в час прогулки
освещают улыбками
переулки.
Ах, колоколам Кордовы
зорька рада,
ах, в колокола звонкие
бей, Гранада!

@темы: Федерико, любимое

---

Все оттенки голубого

В субботу была в Сатириконе на "Всех оттенках голубого". Сейчас, когда впечатления более-менее улеглись, хочется что-то обязательно написать.
Название у спектакля очень говорящее, и сложно не догадаться, о чем шла речь. Еще когда я впервые увидела афишу, в то время, когда только шли репетиции, у меня сразу щелкнуло. И я подивилась тому, что Константин Аркадьевич взялся за такую щекотливую тему. И порадовалась тому, что такие вещи появляются на нашей театральной сцене.
Итак, сама по себе история - жил-был мальчик, который в какой-то момент понял, что ему не нравятся девочки. Потом мальчик познакомился с другим мальчиком, Егором, который и открыл ему глаза на самого себя. И посоветовал ничего не рассказывать родителям. Мальчик молчал. Но родители решили развестись, и последним средством, которое помогло бы сохранить семью, мальчик избрал признание. "Почему мы не должны разводиться?" - "Потому что я гей!". С этого все и начинается.
Рейтинг у спектакля 21+ очень не зря, так как он содержит в себе много ненормативной лексики, которая, при том при всем, здесь выглядит крайне уместно. Большая часть спектакля проходит в атмосфере юмора и позитива - со сцены звучат шутки, песни, основным двигателем действия являются родители мальчика (в чем огромная заслуга замечательных актеров Агриппины Стекловой и Владимира Большова), которые пытаются как-то вернуть его в русло нормальности. Бабушка пытается лечить мальчика походом в музей, мама - походом в кино, папа приводит проститутку. Здесь хочется остановиться, потому что проститутка, которая называет себя жрицей любви - очень яркий образ, который производит впечатление на зрителя. Ее устами говорит женщина, которая хочет любви, и которой попадаются среди клиентов одни извращенцы, как она говорит. Но и она, когда мы встречаем ее в другой уже сцене, смягчается по-отношению к мальчику. Играет ее Марина Дровосекова, и мне даже сложно выразить, насколько она прекрасна.
После сцены с проституткой в зале гаснет свет. Мы слышим только тихое поскрипывание колес по асфальту и вопрос мальчика, заданный робким голосом: "Папа, куда мы едем?.." И уже в следующий момент атмосфера спектакля полностью меняется, свет мягко загорается и мы видим бледного мальчика, смотрящего в одну точку, на больничной койке. К нему приходят люди - сначала приходит Егор. Он журит его за то, что все рассказал, рассказывает жуткую историю о трех друзьях, которые с детства были вместе, а потом двое выяснили, что третий - гей. И этот третий, который был с ними всю жизнь, делил кров и еду - вдруг не заслуживает права быть человеком. Уходя, Егор просит мальчика поправляться. Приходит одноклассница, приходит проститутка Виола, приходит учительница химии, которая тоже вспоминает жуткую историю из своего институтского прошлого. Приходит бабушка, которая вздрагивает при взгляде в лицо внука, причитает, за что ей это все, и уходит. А потом начинает говорить мальчик - и вот здесь уже мурашки бегут по коже. Он бубнит монотонно, не делая пауз, он не может стоять на ногах. Он не понимает, зачем его привезли в наркологический диспансер, ведь он не наркоман. Он ничего не помнит. Он боится остальных пациентов клиники. И, главное - он так ждет родителей, а они не приходят. И ему так страшно, он потерял ощущение времени, он не хочет остаться в клинике навсегда.
Потом нам показывают родителей, где мать ругает отца и собирается ехать за сыном. Отец в итоге едет с ней, они приходят к мальчику, и он мертвой хваткой вцепляется в мать и с затаенным ужасом задает ей самый главный вопрос: "Вы заберете меня отсюда?" Они забирают. Зрители улыбаются. А потом в зале вновь гаснет свет, пару минут на уши давит тишина, а потом мы слышим голос медсестры, которая зовет мальчика по фамилии. Мальчик не отзывается.
Очень понравилось то, что всем актерам действительно нравилось то, что они делают.
Никита Смольянинов в роли Мальчика был очень хорош. О родителях я уже сказала - великолепно.

На поклон вместе с актерами выходили и режиссер, и автор пьесы. Зал наградил их стоячей овацией. К слову, зал был полон, и никто из зрителей в течение спектакля не ушел.
Это было сильно, это было страшно, это must see, особенно родителям ЛГБТ-подростков.

@темы: любимое, обнять и плакать, Сатирикон, волшебный мир театра, Все оттенки голубого

---

Вашу ж бабушку, какой у этого мальчика охрененный голос...
___

такой дитёнок очаровательный

I'm gonna rappapa tonight

@темы: любимое, Loic Nottet, amusement, позитиииив

---

С Праздником всех сопричастных!

@темы: simple life, позитиииив

---

пост одной фотографии

потому что Ocean Jet.

@темы: любимое, Ocean Jet, amusement

---

Такое смутное ощущение, что какая вчера была у очень многих реакция на шведа, такая у меня была на бельгийца
Мальчик какой-то космический, и песня реально качает


Нет, швед тоже был очень ничего, и номер был красивый, и песня хорошая, но не зацепило как-то.
Очень понравились итальянцы Норвежцы были прекрасные. И великолепная сербская женщина
Наша Полина была очень хорошая)
на самом деле, весь пост писался для того, чтобы вставить в него видео с бельгийским мальчиком

@темы: Евровидение 2015

---

просто оставлю это здесь
Всем хорошего дня!

@темы: любимое, Том Харди, внезапно

---

минутка поэзии

Крутится в голове вторые сутки.

Он так ее мучит, как будто растит жену.
Он ладит ее под себя — под свои пороки,
Привычки, страхи, веснушчатость, рыжину.
Муштрует, мытарит, холит, дает уроки.

И вот она приручается — тем верней,
Что мы не можем спокойно смотреть и ропщем.
Она же видит во всем заботу о ней.
Точнее, об их грядущем. Понятно, общем.

Он так ее мучит, дрючит, костит, честит,
Он так ее мучит — прицельно, умно, пристрастно,
Он так ее мучит, как будто жену растит.
Но он не из тех, кто женится, — это ясно.

Выходит, все это даром: "Анкор, анкор",
"Ко мне, ко мне," — переливчатый вопль тарзаний,
Скандалы, слезы, истерики, весь декор,
Приходы, уходы и прочий мильон терзаний.

Так учат кутить обреченных на нищету.
Так учат наследного принца сидеть на троне —
И знают, что завтра трон разнесут в щепу,
Cперва разобравшись с особами царской крови.

Добро бы на нем не клином сошелся свет
И все сгодилось с другим, на него похожим;
Но в том-то вся и беда, что похожих нет,
И он ее мучит, а мы ничего не можем.

...Но может быть, вся дрессура идет к тому,
Чтоб после позора, рева, срыва, разрыва
Она дорастет и станет равна ему,
А значит — непобедима, неуязвима?

И все для того, чтоб отринув соблазн родства,
Давясь слезами, пройдя километры лезвий,
Она до него доросла — и переросла,
И перешагнула, и дальше пошла железной?..

А он останется — треснувшая броня,
Пустой стакан, перевернутая страница.
Не так ли и Бог испытывает меня,
Чтоб сделать себе подобным — и устраниться,

Да все не выходит?..(с)

@темы: Дмитрий Быков, любимое, минутка поэзии, буквоед

---

Что-то я подвисаю в последнее время на AO3. Англофандом такую невероятную милоту пишет по Хоуксильверу, что я чуть ли не при чтении каждого фанфика улыбаюсь во все 28
Вот уж свалился на меня внезапный пейринг

Field Kiss by kingbirdkathy on DeviantArt

@темы: Ртуть, Marvel, Клинт Бартон, Пьетро Максимофф, Hawksilver, Хоуксильвер, Хоукай